Еще так свежи в памяти времена, когда, для того чтобы писательпоближе
познакомилсясжизньюстраныинарода,устраивались так называемые
"творческие командировки".
Но как эти времена от нас далеки! Мы можемсполнойответственностью
сказать, что весь период Великой Отечественнойвойнылитературанашабез
всяких творческих командировок провела с народом и среди народа, переживая с
нимтрудности,невзгодыирадости.Абытьснародом-это значит
прикоснуться к земле, к жизни, к житейскимбудням,безкоторыхнемыслима
реалистическая литература. На деле этозначитпроводитьдниимесяцыв
землянке или блиндаже, мерить ногами километрыилитрястисьвгрузовике,
ожидать отправки на вокзалах, на пристанях и переправах, ночеватьвстепи,
работать среди заводской сутолоки в редакциях многотиражек и встречать людей
в самые трудные и суровые дни их жизни, когда характерихраскрываетсядо
дна.
Это прикосновение к народу не может не повести к богатому инебывалому
литературному урожаю. Литература, до такой степенисомкнувшаясясжизнью,
несомненно, станет и реалистичнее и романтичнее.
Война научила писателей многому. Прежде всего научила писать _много_, и
при этом в самых неблагоприятных условиях. А ведьещеЧеховговорил,что
если писать мало, то испишешься прежде, чем начнешь писать по-настоящему.
Война научила нас наблюдать точнее,запоминатьбережнее,чувствовать
сильнее и глубже, чем мы умели прежде.
Научила ценить простые и прямые проявления душевной жизни.Неоттенки
настроения, а чувства и страсти.
Мы теперь хорошо знаем цену смеха и ценуслез.Изнаем,чтолюдей,
переживших эти военные годы, не развеселишь тем, что не слишком весело, и не
растрогаешь сантиментами.
Все это относится к литературе в целом - и к прозе, икстихам,ик
драме.
Своих урожаев ждет и детскаялитература.Оназаслуживает,чтобымы
отнеслись к ней сейчас особенновнимательно,потомучтоделовоспитания
детей в эти послевоенные годы приобретаетзначениеещеболееглубокоеи
серьезное, чем прежде. Да к томужеразговородетскойкнигенеизбежно
затрагивает основные вопросы, которые волнуют и всю литературу в целом.
В своем докладе на пленуме Союза писателей Н.Тихоновсказал,чтов
прозе и поэзии для детей наблюдается сейчас некоторое оживление. Разумеется,
успехи в этой области далеко еще не соответствуют огромности нашихзадачи
читательского спроса, но тем не менее они очевидны.
Это совершенно верно. У детской литературы есть большиеудачи.Вней
работаютнелитераторывторогосорта,небедныенеудачники, которые
занимались детской книжкой когда-то, а настоящиеписатели,людисосвоим
характером, лицом, почерком.
Для детей писал Алексей Толстой{1},пишутМихаилПришвин,Катаев,
Тихонов{2},Федин{3},АркадийКулешов,СергейМихалков,М.Ильин,
Паустовский,Каверин,Пантелеев,Кассиль,Фраерман,К.Чуковский,Лев
Квитко, Агния Барто, Нехода {4}, Забила, Копыленко,ОксанаИваненко.Всех
уже и не перечислишь. Желание Горького, чтобы всянашабольшаялитература
принимала участие в создании детских книг, уже близко к осуществлению.
Недаром многие заметные книги последних лет могут быть с полнымправом
названы книгами для детей и юношества.
Таковы, например,повестьокраснодонцахАлександраФадеева,"Два
капитана" Каверина, "Дорогие мои мальчишки" Льва Кассиля и другие.
Писать о войне для читателя-ребенка не так-то просто.Записьюфактов,
документом,хотябыисамымточным,Этого читателя уж никак не
удовлетворишь. Война должна предстать перед ним неприкрашеннойивтоже
время романтической, суровой, дажегрозной,нобезизлишнегоколичества
окровавленных бинтов.
Одной из лучших наших книг о войне и приэтомвполнесоответствующей
запросам маленьких читателей я назвалбыповестьВалентинаКатаева"Сын
полка", хотя написана она не только для детей.
Катаев не пожалел на нее душевной теплоты и наблюдательности -тонкой,
точной, любовной. Поэтому ему так удался главный герой повести -мальчикс
копной волос, похожих на соломенную крышу, и ногами, темными, как картофель.
Ваня Солнцев - это подлинныйромантическийгерой,сосвоейсложной
судьбой, подвигами, приключениями, настоящими дружбами, - и втожевремя
обыкновенный деревенский мальчишка, совершенно живой и неподдельный.
И окружен этот герой такими же, как он сам,живымилюдьми,хорошими,
простыми,-темисолдатамиКраснойАрмии,которыепобедили в этой
беспримерной войне.
Книжка полна прелестных подробностей, но главная ее удача, бытьможет,
в каком-то особом писательском такте.
Мальчик, будучи героем повести, занимает в нейскромноеинадлежащее
место. Он - лирический, а не исторический центр книги о войне.
И поэтому, несмотря на то, что, читая повесть, мычащевсегосмотрим
вокруг глазами этого мальчика, любуясь вместе с "ним то ярко-алым башлыком и
черной кубанкой кавалериста, топушечкаминаартиллерийскихпогонах,то
настоящими пушками в натуральную величину, - война ни на минутунекажется
нам обстановкой, фоном дляусловногодетскогоспектакля,какэточасто
бывает в повестях, и не только детских.
Мальчик изображен во весь рост, но он не заслоняет собойвойныитех
серьезных человеческих отношений, которые создаются на фронте.
Катаев нисколько не щеголяет фронтовым жаргоном,аужеслииловит
словечко, то вовремя и к месту.
Вот первый разговормальчикасразведчиками,испытаннымимастерами
разведки:
- Я, дяденька, - маленький. Я всюду пролезу" - с радостнойготовностью
сказал Ваня. - Я здесь вокруг каждый кустик знаю.
- Это и дорого, - серьезно отвечает разведчик.
Читатель схорошимслухомнепременноуловитиоценитблагородную
точность интонации этих трех простых слов: "Это идорого".Тутимужская
густота голоса, и спокойная уверенность,котораясразуобнаруживает,что
говорит специалист, и тот оттенок поощрительногоуважения,скакимумный
взрослый разговаривает с ребенком. Это и дорого!
Я так подробно остановился здесь на небольшой повести Катаева отнюдь не
потому, что считаю ее "Войной и миром" нашего времени. Война у нас позади, а
мир со всеми своими сложностями и трудностями еще впереди.
Повесть Катаева радует своим здоровьем,какможетрадоватьхороший,
красивый в своей нормальности ребенок.
За последнее время мы прочли довольномногоповестейирассказово
детях в войне. Что отличает их от повести Катаева? В большинстве этих книжек
героямиявляютсятожедети-сиротывойны,совершающиеподвиги или
переживающие сложные события.
Вот, например, в повести Копыленко"Солнце"есть,казалосьбы,все
основаниядляудачи. Трудно придумать положения более острые и
драматические, чем те, которые лежат в основе книжки.
Маленький деревенский мальчик Гордей живет в землянке со своейстарой,
больной бабушкой. Деревня их занята немцами,хатасожжена.Родныеубиты.
Мальчик героически несет все трудности этой страшной жизни, да при этомеще
с беззаветной смелостью прячетусебявземлянкераненогокомандираи
делится с ним последним куском.Этомумальчуганусдаетсявпленсолдат
немецкой армии - чех, и мальчик сам передает своего пленника КраснойАрмии,
когда первые ее отряды выбивают немцев из деревни.
Во время этих событий умираетбабушкамальчугана,ионосталсябы
совсем один на свете, если бы раненый командир незаявилосвоемжелании
усыновить своего маленького спасителя.
Уж, кажется, трудно найти сюжет более трогательный посамомусуществу
своему.
Местами уКопыленконаходятсяикакие-тоточныеинежныеслова,
соответствующиееголитературнойзадаче,-скажем,там,где мальчик
спрашивает бабушку, жива ли она еще, и очень просит ее не умирать.
Но таких мест, к сожалению, не слишком много.
Ткань повести редковата, и от этого сюжет, такой правдоподобный внаше
время, кажется подчас искусственным,придуманным.Достаточнобылоавтору
ввести в повесть приподнятыйдоходульностиразговормальчикаГордеяс
солнцем, чтобы скомпрометировать правдивость и убедительность фабулы.
Копыленко - талантливый, искренний и опытныйписатель,ипоэтомумы
вправе задать и себе и ему вопрос: чего,собственно,нехватилоемудля
того, чтобы его "Солнце" и в самом делегрело?Почемутакойтрагический,
взятый из самой жизни сюжет породил столь привычный инеслишкомглубокий
рассказ?Почему,читаясамыегрустныестраницыкнижки, уже заранее
угадываешь благополучную развязку, как это бывает в святочных рассказах?
Ведь вот удалось же Катаеву,привсемоптимизмеегоповести,тоже
обещающей (но как-тооченьосторожноинеуловимо)благополучнуюсудьбу
героя, избежать "святочности", поверхностности, сентиментальности.Чемэто
достигнуто? Прежде всего отсутствием служебных мест,бутафорскихмостиков,
ведущих от эпизода к эпизоду. На самую мелкуюикакбудтовторостепенную
детальКатаевтратит настоящее воображение, темперамент, подлинные
наблюдения. Лихой и щеголеватый четырнадцатилетнийкавалериствярко-алом
башлыке, в черной кубанке с алым верхом упоминается всего одинраз,акак
властно занял он свое место в повести, как ясно и весело входит он в память.
Такова настоящая поэтическая ткань всякой живой талантливой повести.
Жизньнепростотянетсяотсобытияксобытию,онавсяиграет,
перекликаетсяудивительнымиипричудливымиподробностями,дариткаждую
минуту что-то неожиданное, говорит разными голосами.
Начало повести, как и начало жизни, не должно быть всего только скучным
вступлением,предисловием.Иразвязка,конецне может быть только
необходимой расплатой по всем выданным в повести векселям. Не будем забывать
о той зеленой ветке, которая так неожиданно радует нас иной раз осенью.
К сожалению, во многих детских повестях вы ненайдетенипоэтической
игры,ни разнообразия голосов, ни богатства счастливо найденных
подробностей.
И во "взрослых" книгах всего этого не так много. Авдетскихитого
меньше. Между тем книжка даже не смеет именоваться детской, если внейнет
ни игры, ни тепла, ни воображения.
Часто у нас говорят: надо мириться исо"средней"книгой,еслиона
своей темой и материалом отвечает нуждам сегодняшнего дня. В этом естьсвой
резон. "Средняя" книга имеет право на существование. Нонельзямиритьсяс
книгой тусклой, посредственной.
Типичным образцом такой "посредственной" книги может служит повестьН.
Раковской "Мальчик из Ленинграда" {5}. С этого мальчика все-каксгуся
вода. Ему только одиннадцать лет. Он первый раз расстался с матерью, которая
ушла на фронт,асамонуезжаетизосажденногоЛенинградакуда-тов
неизвестность, в эвакуацию. Заметна лявповестидушевнаятревогаэтого
мальчика, то смятение, которое неизбежно связаносострашнымповоротомв
личной судьбе героя и в судьбе его родного города?
Увы, только бледные, незапоминаемые слова нашлисьдлявсегоэтогоу
писательницы Раковской:
"Я заплакал. Тут кто-то схватил меня за плечо. Это былвожатыйГриша.
"Ты чего, Юлька, -сказалон,-разнюнился?Срамкакой...Аговорил,
путешествовать любишь!" Он подмигнул мне и втолкнул в вагон... "Бедная мама!
- подумал я. - Когда мыопятьбудемвместе?"Гуделоподполом,колеса
стучали, "уф, уф, уф!" - сопел паровоз. Накрыльцестоялидведевочкив
платках. "Они останутся тут?" - подумал я. И мне сталожальдевочек,этот
домик, крылечко. Я пересталплакать,прижалсякстеклуисказалтихо:
"Погодите, фашисты! Отомстим вам за все... Раскаетесь!"
Так, без грамматических ошибок,ноибезвсякоговоображения,без
малейшего признака собственных наблюдений пишет автор обо всем: отом,как
мальчик под обстрелом отстал от своего эшелона, потеряв все деньги и мешок с
провизией (это в такие-то времена!), о том, как он один добрался до Поволжья
к бабушке и узнал, что бабушка умерла, о том, как он поехал к дяде вКоканд
и узнал, что дядю призвали в армию, а тетя уехала в Баку...
Писательница провела своего героя черезвсюстранувсамыетрудные
времена героической войны и умудрилась так малорассказатьипоказатьна
всех своих ста пятидесяти страницах.
Не жизнь, великолепная, сложная, играющая дажевтрагическиеминуты,
была перед Н. Раковской, а какие-то образчики школьных повестей, да при этом
и не самые лучшие.
Я упомянул здесь всего три книги людей разного уровня, разныхталантов
и характеров, но книги эти показались мне достаточно выразительными всвоем
облике и дающими материал для заключений.
Янедумаю,чтовсем нам нужно писать только трагические,
глубокомысленные повести, романы и поэмы. Всему есть место в литературе, - и
короткому веселому рассказу, и самой причудливой новелле,ифантастической
сказке, и задорной шутке. Но все это может и должно быть правдиво,искренне
и обогащено теми великими событиями и чувствами, которые мы пережили заэти
годы. Шутка должна стать еще веселее, серьезный разговор - серьезнее.
Мы не должны мириться со"средними"книжками,среднимичувствамии
мыслями. Однако тут надо сделать оговорку. Рядом с пушкинскими стихами могут
показаться среднимистихиКондратияРылеева.Аведькакаяэтовысота
поэтической честности, поэтическогонапряжения.В"Войнаровского"Рылеев
вложил все, чем владел.
Я - за высокую "среднюю" книгу. Эта высокая средняя книгаподдерживает
в литературе то, что является вершиной своего времени.
|
